Он ещё совсем мальчишка.
Нет, ну не то, чтобы совсем, 25 лет уже как-никак, но до этого была школа, потом медучилище, а потом сразу война...
Сперва не хотели брать (в детстве неудачно спрыгнул с высоты и напрочь порвал ахилл), но уговорил, хотя понимал, что при строевой подготовке сразу поймают. При всём желании натянуть носок не получится. И что? Командир - это же почти что отец... или даже ближе, чем отец. Он поймёт, он будет отправлять во время смотров на кухню чистить картошку. И он будет чистить, хотя скальпелем владеет лучше, чем ножом. А ещё он прекрасно стреляет - с десятка метра попадает в глаз белке (чтобы ценную шкурку не испортить). Потом, спустя полвека он будет учить стрелять внуков и... одну из внучек. Но не из ружья и не из пистолета, это попахивает теми тяжёлыми годами. Зачем детям знать о войне? Пусть стреляют из луков. А потом они с внучкой попадут в аварию, он испугается, он проклянёт себя за то, что пошёл на уступки девочки и прокатил с ветерком на мотоцикле. Вот теперь он снова выжил, а она? Он не поворачивается в ту сторону... она даже не плачет. А что ей плакать? Если честно, она даже не сразу поняла, что случилось и подала голос: "Что дедушка, приехали?"
"П-п-приехали, поднимайся, что-нибудь болит?"
"Не-а!"
Он редко обнимал и гладил по голове - это высшая мера похвалы. Тогда он обнял, а я не поняла за что...
Я поняла только потом, когда был испуг матери и бабушки, когда отец, помогая толкать мотоцикл даже боялся посмотреть вниз, туда, куда сорвалась эта парочка везунчиков. Мотоциклу тоже повезло, его даже отремотрировали своими силами.
Чуть позже он с напряжением будет вглядываться в неё: дикий восторг, склонившись над внутренностями свиньи, чтение книг, которые она просто не может понимать в силу возраста и незнания латыни, вопросы вроде: "Дедуля, а зачем нам рёбра?", и заявление: "Я буду как ты, тоже буду врачом и офицером и буду стрелять на войне в фашистов, чтобы они в палатку не зашли, где раненые".
Он хотел услышать это от младшего сына, а услышал от его дочери.
И поверил... Он и мама... Они поверили в детские фантазии...
И самое забавное, что они сбылись...
Но это было потом, это потом он расскажет ей о той аварии и как он испугался, о том, как был рад детскому желанию и шёл на все уступки, лишь бы желание не пропало. Он ей расскажет многое, когда она уже будет учится в медицинском, а он уже не сможет передвигаться без помощи. Он будет гладить её руку и хрипеть о многом, о важном и не очень. Он будет гладить её по голове дрожащей рукой, хотя она уже большенькая. Он понимал, что до звёздочек внучки не доживёт, и в шампанском топили золотую медаль. Тоже первая ступенька к победе...
Но это уже другие победы, столь маленькие и незначительные по сравнению с его.
Всё это будет потом.
А сейчас он испуганно, скидывая на ходу белый халат, хватает пистолет и бежит из палатки... Там опять стреляют... А у него столько раненых! Да, он боролся за их жизнь в операционной, а сейчас будет бороться на улице. Раненых не берут в плен, раненых добивают. Он их спасает, а они добивают...
На улице стреляют в воздух, радостные крики, ничего не понять в суматохе...
Да и он спросонья сообразить не может, что случилось.
А просто была ночь с 8 на 9 мая 1945 года... Закончился обычный будний день военного врача, едва приложившего голову на свёрнутую шинель...
А потом была война в Японии, потом целина, потом он работал до 70 с лишним лет, пока почти совсем не ослеп.
Он похоронен в славном городе Сталинграде, с почётным караулом и военным оркестром, как и подобает военному врачу, хромая отшагавшему тысячи километров, спасшему не одну жизнь...
Всегда хотела быть похожим на него...
И я благодарна ему не только за то, что поверил трёхлетнему ребёнку и поддерживал все годы, помогая осилить азы анатомии и хирургии ещё задолго до окончания школы.
Огромное ему спасибо за то, что рассказал о той войне, за то, что говорил о том, как страшно выхватывать пистолет и направлять на человека, за то, что он прошёл ту войну и выхватывал...
Не знаю, стрелял ли.. Я никогда не спрашивала... Да и какая разница? Это совсем не важно...
Важна память о тех грубых старческих руках, о том, как 9 мая он доставал все свои ордена и медали и рассказывал, за что он получил ту или иную. Он никогда не говорил и о подвигах и победах... Он рассказывал о быте. О том, как играли на балалайке, о том, как стирали бинты, о парне, которому пришивал ногу, слабо представляя, как это делается, о том, как писал письма и как ждал этого самого дня Победы. И как он испугался радостных залпов в небо...
Теперь каждую ночь с 8-го на 9-ое мая я вспоминаю этот его рассказ.
и благодарю за всё...